Часть 1

Йо открыл глаза и дёрнулся, стараясь отогнать от себя внезапно нахлынувшие воспоминания.
Тряхнув ещё раз головой, он сел на постели и посмотрел в окно, по которому барабанили капельки дождя. Небо затянули серые тучи, и казалось, что они не скоро разойдутся. Серый унылый пейзаж угнетал юношу, заставлял разум вспоминать неприятные моменты недавнего прошлого.
Как много времени он хотел вернуть Анне, жил одной этой целью – и вот, он достиг этого. Его красивая и такая хрупкая невеста сидит рядом, она выглядит почти так же, как и во времена, когда ожидание повтора турнира было скорее похоже на сказку, чем на реальную возможность. И от этого становится не по себе, боль пока что ненавязчиво стучит в сердце, постепенно обволакивая душу и разум.
- Что же случилось, Анна? Ты ведь всегда была сильной и никому не позволяла сломить себя. А теперь? Неужели я так мало для тебя значу? Или же…
«Или все они правы… и Анна давно мертва?»
Асакура содрогнулся: он знал, что Фауст, да и все остальные считали, что девушка погибла во время последней битвы, а Йо… с помощью фурёку воскресил её. И если в случае с Реном, ещё в первом турнире, китайцу удалось вернуть разум, потому, что Тао ещё цеплялся за жизнь, то на момент оживления Анны, она была мертва. Йо воскресил тело без души. А потом просто забыл об этом, вытеснив воспоминание куда-то глубоко в подсознание. То, что ему говорили, слишком походило на правду, и он боялся этого. Йо запретил себе даже думать об этой возможности.
- Ведь это неправда, Анна?- прошептал Йо, чувствуя, ощущая необходимость услышать ответ из её уст,- Ты ведь не умерла, ты – не пустая оболочка, воскрешённая мной! Анна, я…
Он порывисто приблизил своё лицо к бледному лицу невесты и внезапно смутился от осознания его близости.
«Быть может, мне не стоит желать большего? У нас не было возможности находиться рядом, а сейчас я могу прикоснуться к тебе…- Йо слабо улыбнулся,- … и ты не…»
Внезапный стук в дверь отвлёк его внимание от девушки. Йо поморщился – сейчас он совершенно не хотел принимать гостей, но всё же спросил: «Кто?»
- Рен,- раздалось с улицы.
Он не мог не открыть ему.
- Привет, Йо,- произнёс Тао, заходя в дом и ставя в углу блестящий от дождевых капель зонт.
С Анной он, как и все остальные не здоровался, и это обстоятельство заставляло Асакуру мрачнеть, хотя – он и сам не раз приходил к подобному выводу – глупо было ожидать от людей приветствий в адрес человека, который вообще ни на что не обращал внимания.
- Как дела?- спросил Тао, осматривая осунувшуюся фигуру Йо,- Ты знаешь, что Трей и Пилика переезжают в Фунбари?
- Знаю, мы видели их,- Йо постарался улыбнуться.
- Мы?- переспросил Рен, каким-то странным голосом.
- Ну, да. Я и Анна.
- Ясно.
Асакура отвёл взгляд, заметив потемневшие глаза китайца.
- Йо, я именно об этом пришёл поговорить. Ты всё время дома, если куда-то выходишь, то только с Анной, отказываешься от каких-либо встреч со мной, ребятами.
- Ты же знаешь, что я сейчас другим занят, мне не до этого,- ответил Асакура немного раздражённо.
- Кончай хоронить себя. Ничего уже не изменить.
- Ты предлагаешь мне сдать её в больницу?- понизив голос, спросил Асакура.
- Йо, Анна давно умерла!- взорвался Рен,- То, что с ней происходит сейчас, нельзя назвать жизнью.
- Так ты, получается, тоже считаешь, что я с помощью фурёку превратил Анну в зомби?
- Нет, конечно!- Рен взмахнул руками,- Просто её сознание, по всей видимости, не смогло выдержать происходящего, и та часть мозговых клеток, которая отвечает за аналитику, эмоции и так далее, была разрушена. Анна теперь полурастение - реагирует на какие-то внешние раздражители, делает вещи, не требующие обработки сознанием, отвечает на простейшие вопросы - так, как она привыкла отвечать на них в прошлом, по стандартной схеме, которая, видимо, сохраняется в другом отделе нервных…
- Рен, может, хватит уже медицинских терминов?
- Йо, я просто… не хочу потерять и тебя тоже! Я не могу смотреть на то, как ты медленно убиваешь себя постоянным напоминанием о том, что было и могло бы быть, но не случилось. Ты ведь даже одеваешь её в ту одежду, которую она носила, до всего этого.
Йо вздрогнул и нерешительно посмотрел на Киояму. Что и говорить, ему нравилось представлять, будто ничего не произошло.
- Ты утверждаешь, что хочешь помочь ей. Но…Йо, я не хочу тебя обижать, только со стороны это выглядит так, будто ты используешь её как игрушку, которая напоминала бы о прошлом, о тех временах, которые никогда не повторятся!
Асакура аж задохнулся от такого несправедливого обвинения. Несколько минут он молчал, тупо уставившись на Рена, который понял, что перешёл дозволенную грань. Потом Йо заговорил с плохо скрываемой яростью:
- Как игрушку, говоришь?... Значит, я фактически забил на собственную жизнь просто потому, что мне хотелось иметь живое воплощение своих «счастливых» воспоминаний о том времени, когда всё было хорошо?
Рен молча слушал и не перебивал друга зная, что тому надо высказаться.
- Уходи,- прошептал Йо, не поднимая глаза на Тао.
Китаец покачал головой и, взяв зонт, вышел на улицу.

Бесполезно. Киояма абсолютно равнодушна.
«Может, оно и к лучшему».
Юноша проводит ладонями по рукам Анны, ухватившись за спущенные лямки чёрного платья, он стягивает их вниз, оголяя грудь девушки.
Внезапно ему вспоминаются сегодняшние слова Рена, но теперь они уже не кажутся обидными, скорее, наоборот.
«Кукла. Ты — моя кукла. Я могу сделать с тобой всё, что захочу».
Он обхватывает рукой шею невесты, чуть-чуть поворачивая её голову в свою сторону, наклоняется к её губам….
…И тут Анна выделывает такое, отчего Йо чувствует себя так, будто на него внезапно вылили целую бочку ледяной воды.
- Дождь… за окном…- безразличным тоном произносит она и отворачивается в сторону.
Асакура чувствует себя крайне неловко. Его состояние ухудшает сознание того, что он чуть не сделал только что.
Он, стянув с неё платье, надел ночную рубашку, при этом, стараясь не смотреть на тело девушки. Парень чувствовал вину перед ней. Переодев, Йо уложил Анну на футон и сам лёг рядом. Он не мог оставить её одну, так как боялся, что ей будут сниться кошмары. Вообще-то он понятия, не имел, сниться ли Киояме вообще что-нибудь, но мысль провести с ней ночь в одной кровати отдаётся такой приятной дрожью в груди, что он радостно ухватывается за версию с кошмарами.
В мягко падающих лучах предзакатного солнца взгляд Анна выглядит не бессмысленной, как обычно, а задумчивой.
Йо знает, что это всего лишь иллюзия, но старается не думать об этом сейчас. Он просто сидит и смотрит на невесту. Любуется. Красота Анны какая-то неправильная, болезненная, это красота экзотического растения, пересаженного на неподходящую для него почву и постепенно умирающего в неволе. Когда-то этот цветок был диким и ядовитым, теперь, вместе с засохшими и отпавшими шипами иссякла и его жизненная сила. Она - лишь бледная тень, жалкое подобие того, кем была когда-то.
«Может быть, ты ненавидишь меня, Анна?»
Йо продолжает изучать её лицо, словно пытаясь удостовериться в том, что это действительно она. Её кожа стала ещё бледнее, чем раньше, хотя Асакура старается чаще бывать с нёй на свежем воздухе. Иногда они приходят на озеро, где когда-то прощались перед турниром, и она сидит подолгу на одном месте, не меняя позы и уставившись в одну точку.
«Как это вообще возможно — столько времени разглядывать одни и те же предметы? Как у неё глаза не устают? Не понимаю».
Киояма уже несколько часов смотрит на него — точнее, поверх или сквозь него, не отворачиваясь и даже почти не моргая.
…Сколько часов сидят они так — друг напротив друга — в одинаковой позе? Из окна давно уже струится лунный свет, придавая коже Анны таинственное мерцание. У Йо сильно болят и слезятся глаза, ему хочется прекратить эту медленную, сводящую с ума пытку, отвести взгляд от слабо фосфоресцирующего в темноте лица и жутких немигающих глаз.
Теперь он почти готов поверить, что эта Анна — не человек, а какое-то дьявольское порождение потустороннего мира, вызванное им самим же, не сумевшим справиться с болью от потери любимой. Ему становится страшно.
«Наверное, мы оба умерли тогда, и просто попали в ад. Да».
Страх уступает место печали. Неужели ему до конца жизни суждено жить прошлым? Неужели Анна навсегда останется тихо помешанной?
«Это - расплата», — внезапно осознаёт юноша.